Я сказочник

понедельник, 11 октября 2010

21:18

madChrist

Бездарные идеи, бездарные ...

Сказка о Мечтателе

глава 1
О Живущих среди Скал

Небо заволокло черными, грузными тучами, занявшими каждый светлый уголок, чтобы принести тьму и покой «живущим среди скал». Таинственный народ Ту Му Ар особенно сильно любил ночную грозу с извилистыми молниями, напоминавшими драконов. Только вот драконов уже давно никто не видел, и остались лишь Ту Му Ар, чтобы любоваться холодными массивными каплями, падающими с небес, и находить красоту на теневой стороне вещей. Немногочисленный народ, пришедший из мира людей много веков назад, заселил ущелья и пещеры Скалистых гор, постепенно прорываясь сквозь породу и создавая свой подземный город, где они и укрылись от праздности и веселья, мешающих этим искателям Идеала наслаждаться тишиной. Только здесь они обрели гармонию с природой, мертвой, но такой надежной. Вокруг не было ничего кроме гор и неба, столь близкого, что, казалось, его можно было коснуться рукой.
Лишь одно беспокойное сердце волновало эту картину безмятежности и сладостного уединения. Сердце это, юное и горячее, неистово билось в груди хрупкой девушки, сидящий на камне возле входа в ущелье Сэмирэ, откуда открывался крайне унылый и мрачный вид на величественный замок из дикого камня далеко на востоке. Она обладала той нежной, неброской красотой, какой отличается фиалка на фоне розы. Кукольное личико с большими голубыми глазами, прозрачными, подобно воде, мраморно-белая кожа, высоко ценимая Ту Му Ар и еще более прелестная душа. Ее не привлекало холодное, лишенное жизни очарование гор и грозового неба, но в замке чувствовалось прикосновение человеческих рук. Своими бесконечными коридорами и диковинными гобеленами на стенах он противоречил природе, которая, увы, не смогла познать идеал прямых линий.
Девушка мечтала увидеть жителей замка, попробовать их пищи, послушать, как они говорят. Каждый вечер, когда закат окрашивал скалы в тона крови, Алури замирала в своем немом полете к далекой мечте вырваться из клетки безмолвия. Так было и сейчас. Ветер трепал ее коротко стриженые волосы и дергал за подол длинного белого платья, как требующий внимания ребенок.
Одинокая зрительница безотрывно следила за замком и, если бы могла, представила себе шумную, пеструю толпу, представила жизнь. Как далек был этот иной мир от того, в котором существовала Алури! Ее мир был соткан из иллюзии и тумана, основой ему послужило бессмертное искусство.
- Ты снова пришла сюда, - донесся знакомый бархатистый голос Маэстро. Девушка вздрогнула так, будто он накричал на нее. Маэстро всегда появлялся из ниоткуда да так тихо, что даже не было слышно шороха его синих одежд. Его шею и запястья украшали тяжелые драгоценности в тон серебряным глазам – когда он взмахивал кистями, они тоненько звенели - а длинные белые волосы струились по плечам и спине. У него были тонкие подвижные пальцы, выдающие искусных музыкантов, а властная манера речи в свою очередь говорила о страсти повелевать. Он главенствовал над народом Ту Му Ар, создавая свои шедевры во мраке ущелья Сэмирэ, и никто не мог сравниться с ним в вопросах искусства, потому как только он один познал истинную красоту.
Настоящего имени мастера никто не знал. Была лишь легенда, повествующая о приходе Маэстро. Тысячу лет назад пришелец из внешнего мира с лирой в руках появился в краю Ту Му Ар и затаился в Сэмирэ. Дикие жители скал были поражены его музыкой и сделали своим вождем, ибо только он мог вывести их из мрака, что и сделал, наполнив черствые сердца волшебством поэзии и музыки, живописи и скульптуры, всем тем, что человечество успело забыть за долгие годы беспрерывных войн.
- Я мог бы нарисовать тебя, Алури, но фон … отвратителен, - художник смерил замок презрительным взглядом.
- Почему вы не пускаете нас туда? Разве замок не отражает то мрачное бытие, о котором вы говорили?
- Алури, мы выше этих созданий, растрачивающих драгоценное время на безделье и пустословие. Не уподобляйся им, мое вдохновение. Идем же!
Он подал ей руку, и девушка робко поплелась следом во тьму Сэмирэ. Алури очень гордилась тем, что Маэстро выбрал ее своей музой. У женщин Ту Му Ар было всего два пути: стать музой какого-нибудь художника и позировать ему для картин, либо научиться играть на лире, любимом музыкальном инструменте правителя.
Неожиданно над горами вспыхнула молния, и где-то внизу ударил гром. Облако пыли взвилось к небу, на миг заслонив заходящее солнце. Алури чувствовала, как дрожит земля, услышала приглушенный стон, полный боли и отчаяния, отчего сердце готово было расколоться на тысячи осколков.
- Маэстро, что это было?
Маэстро будто бы не слышал. Он предпочитал отделять себя от окружающего мира, потому как считал себя выше кого бы то ни было на земле …
- Ты становишься чересчур любопытной, дитя мое. А любопытство – главный порок женщины.
- Я понимаю. Простите меня.
Про себя же девушка отметила: “Порок, не порок, а все равно интересно!”
И вновь этот мрак, нарушаемый лишь светом янтаря. Все та же холодная неприятная обстановка. Ущелье Сэмирэ внутри напоминало комнату, обставленную простенькой мебелью, вырезанной из нефрита: накрытое мехами ложе, трон и подставка для холста. Алури опустилась на трон, уронила голову на грудь и обняла себя руками за плечи, одновременно изобразив на лице маску скорби. Маэстро одобрительно кивнул, затем принялся готовить краски. Осторожно размешав цветные порошки и сдобрив их водой и жиром, художник любовно расправил холст и хотел было приняться за новую картину, как его муза нарушила поток вдохновения:
- Маэстро, а вы раньше видели нечто подобное?
Мастер нахмурил белесые брови, но поспешил ответить:
- Я видел многое. Теперь замри.
Алури вздохнула. Как же изобразить печаль, когда нутро разрывается от предвкушения тайны! А Маэстро, окунув тонкую кисть в краску, нанес первый штрих на белое полотно, затем последовал второй, третий …
Появилась неясная тень, еще такая тонкая и расплывчатая, постепенно приобретая очертания образа глубокого, безответного горя. Муза невольно залюбовалась художником, чье лицо словно бы засветилось изнутри. С ним говорила Великая магия, не иначе! Но надо же было горячей юности восстать против нее! Алури всегда тянулась к солнцу, испытывая запрещенные мастером нетерпение и любознательность. Великий правитель Ту Му Ар пытался выковать из нее статую, но человеческое тело не мрамор и не глина - оно не поддается лепке.
- Маэстро, а отчего бывает молния?
- Ах, Алури, умоляю, ты же знаешь, как легко нарушить баланс между мной и моим шедевром! – взорвался творец, воздев руки к каменному потолку.
- Я не хотела, владыка … - чуть не плакала девушка, наблюдая стенания художника. Неужели он отречется от нее?
Маэстро махнул рукой, но не прогнал. Зная его характер, Алури прекрасно понимала, что тому нужно время прийти в себя, картина подождет.
Солнце давно опустилось за горизонт, уступив место луне и звездам. Юная муза не боялась темноты, так как не раз позировала владыке на фоне ночного пейзажа. Тем не менее Скалистые горы, в сердце которых бурлила сама Смерть, ночью представляли не меньшую опасность, нежели днем. Девушке пришлось проделать долгий путь над обрывом, ежеминутно рискуя упасть и разбиться, но частые тренировки помогали преодолевать расстояние до города быстро и без какого-либо страха. За выступом открывалась черная пасть пещеры – то был вход. Каменная лестница вела прямо в центр малой горы Итору, что значит «белая», где и расположился нефритовый город Ту Му Ар. Величественные дворцы талантливых художников и поэтов и крохотные хижины охотников, не обладавших талантами, потому обязанных обеспечивать народ пищей, смешивались в общем водовороте тихой, размеренной жизни «живущих среди скал». Они не роптали на судьбу, их обожание Маэстро было слишком велико.
Алури повезло родиться в семье великого архитектора Арилона и первой музы Маэстро Гарпалии, которые покинули мир год назад. Правитель запрещал скорбеть по родным, но девушка все равно тосковала тайком в жаркие дневные часы, когда все, как один, жители гор предавались послеобеденному сну. В наследство ей достался холодный пустой дом с мертвым золотым садом, издававшим неприятный уху звон всякий раз, как шальной ветер случайно проникал в лоно Итору.
Дом этот находился рядом с роскошным дворцом такой же сироты, как и Алури, красавицы Секки, очень своенравной и жесткой девицы, которая страшно завидовала музе самого Маэстро. Дочь Арилона всегда старалась незаметно прошмыгнуть мимо, опасаясь ее насмешек, предметом которых являлась всякий раз, как проявляла неловкость. К счастью ей это удалось. Алури впорхнула в сад, светившийся благодаря каплям янтаря на лепестках и листьях искусственных деревьев и цветов, и ее радость тут же угасла. На дорогой резной скамье восседала Секка, у чьих ног в пыли валялась лира.
- Здравствуй, соседка, почему не навещаешь? Совсем забыла дорогую подругу … - усмехнулась она, откидывая назад вьющийся каскад вороных волос. Алури невольно залюбовалась гордой красавицей, чьи карие глаза горели диким, необузданным огнем. Секка когда-то была музой одного из учеников Маэстро, надеясь однажды занять место стареющей Гарпалии, но юному художнику захотелось запечатлеть облик темноволосой девушки с гладкой, как бархат, кожей цвета молока в лучах полуденного солнца. Снег моментально впитал жар небесного светила, и то, чем она так гордилась, ее дивная кожа, приобрела смуглый оттенок, от которого ей уже не суждено было избавиться. Секку больше не приглашали позировать для картин, потому пришлось взять в руки лиру.
- Здравствуй. Прости меня, я просто …
- Витаешь в облаках. Снова любовалась этим мерзким замком? И, конечно, разозлила Маэстро … - гостья произнесла имя правителя с благоговением, ее чувства к нему уже давно не были секретом. Но сам Маэстро любил лишь свое искусство.
- Я не хотела. Ты слышала гром? Как будто гора вздохнула!
- Гора не может дышать, глупая. А будешь фантазировать, хозяин прогонит тебя! – бросила Секка перед уходом, а когда поравнялась с Алури, которая была на голову ниже ее, прошипела, - посмотрим, кто из нас посмеется последним. По твоим глазам я вижу, что ты принесешь позор на голову своей почившей матери!
Казалось бы невинный разговор, в мире людей все гораздо хуже, но девушка настолько чутко ощущала внешний мир, что даже легкая издевка причиняла боль. Всех подданных своих Маэстро учил истончать оболочку свою настолько, чтобы не оставалось и тени мирского, чтобы все чувства их были доступны его кисти.

Ночь может быть не только надежным убежищем искусства, но и кишащей опасностями клоакой, источающей ядовитые испарения ненависти и злобы. Из ее недр изверглись три всадника, чьи мрачные фигуры скрывали изумрудно-зеленые плащи. Их кони мягко скользили по сухой, неплодородной земле. Путь всадников пролегал к замку, так крепко приковавшему к себе взор Алури. У огромных дубовых врат они спешились и, образовав кружок, начали о чем-то совещаться. Знатокам мертвого языка Древних не следовало бы подслушивать, ибо это говорили посланники гнили и смерти.
- Он летел сюда, я видел! – произнес тонкий голос, похожий на свист.
- Быть может, ты солгал, Морлаг Рут! – другой всадник, что пошире в плечах, обнажил длинный меч с серебряной рукоятью. Тот, кого звали Морлаг Рут, попятился, путаясь в складках длинного плаща. Третий, самый высокий всадник, все это время не сводивший глаз с ночного неба, шикнул на товарищей:
- Тихо! Морлаг не солгал, брат Турум Рут! Я вижу бреши в звездном своде, где его когти царапали небо. Он мог спрятаться в замке! Ищите!
Турум Рут ударил мечом по двери, и та раскололась, пропуская всадников внутрь. Стоит добавить, что замок этот служил алхимикам обсерваторией. Мудрые старцы проводили дни и ночи за любимой наукой, отрешаясь от мира не хуже Ту Му Ар. Услышав шум внизу, они бросили все силы для борьбы с чужаками, решив, что те пришли за их ценнейшими фолиантами. Алхимики встретили свою смерть …
Братья уничтожили всех. Кровь невинных окропила священные стены замка. Расправившись с людьми, всадники обшарили каждый уголок, но не нашли того, кого искали. Ими овладела ярость, и они принялись крушить все на своем пути. Казалось, было слышно как рыдает камень. Разрушив эту твердыню, ставшую убежищем для отшельников, братья совершили страшный грех. Не против законов королевства, даже не против безвинно убиенных старцев, а против себя. С каждой пролитой каплей крови жажда увеличивалась, а душа медленно умирала …
Любуясь хаосом вокруг, Сум Ур вновь почуял след где-то на крыше. Убийца жадно втянул носом воздух, отразившийся от его ноздрей струей дыма, и вознесся вверх по ветхим ступеням Башни Луны. Страшный след стал четче, отливая рубиновым блеском на холодном камне. Всадник коснулся отметины тонкой рукой в перчатке темного золота, потом ящерицей вскарабкался до самой маковки башни, олицетворяя страшную картину зловещего монстра, пытающегося достигнуть кристальной чистоты лунного диска, в полночь касавшегося одноименной башни, как и было запланировано строителями замка. Там он огляделся и разразился громким неприятным смехом.
- Безумец тот, кто бежит от Сум Ура из рода Рут! – веселился он, размазывая по черепице алые пятна крови, еще свежие, хоть и утратившие тепло. Кто бы ни был таинственный беглец, какой бы огромной силой не обладал, невозможно было скрыться от всепроникающего «беспокойного духа» из рода «карателя». Порой самые темные мысли преследуют наши разгоряченные сердца хуже самой справедливой совести. Они проникают глубоко, разъедая наши души изнутри. О, счастье, что не всякий поддается назойливым демонам! У некоторых есть искусство, у других мечта, третьи же владеют миром …
Так Алури мирно спала, и снился ей прекрасный замок, над головой проносилась страшная буря, а в сердце жила тихая надежда.

URL